На этом основано различие между стоячим капиталом и оборотным. Всякий капитал потребляется до некоторой степени; но стоячий капитал потребляется понемногу и только постепенно возмещается стоимостью произведений; оборотный же капитал потребляется вполне, а потому целиком входит в экономический состав произведений. К первому разряду относятся строения, машины и орудия, ко второму материалы, вспомогательные вещества и заработная плата. Последняя для работников составляет не капитал, а доход; но так как этот доход получается ими не из цены произведений, а вперед, по мере совершения работы, то предприниматель принужден держать постоянный фонд, из которого он делает эти авансы, возмещаемые впоследствии из цены произведений. Этот постоянный фонд составляет капитал, который служит производству и вызывается необходимостью делать рабочим авансы.

Таково выработанное экономистами понятие о капитале. Оно вполне соответствует тому, что мы видим в действительности, и дает совершенно разумное объяснение жизненным явлениям. Между тем именно это понятие подвергается ожесточенной критике социалистов, которые в капитале видят главного врага рабочих. В прежнее время прямо даже взывали к уничтожению этого ненавистного властителя производства; но подобные нападки очевидно идут слишком далеко, ибо без капитала нет и производства. Поэтому в новейшее время прибегают к уловке: утверждают, что экономисты смешивают двоякое значение капитала, чисто экономическое и историко-юридическое, значение капитала как орудия производства, и значение его как частного имущества, составляющего источник дохода. Изобретатель этого различия - Родбертус, всегда первый там, где надобно произвести путаницу понятий; за ним следует Адольф Вагнер, не отстающий от своего руководителя.

У Родбертуса это различие представляется до такой степени сбивчивым, что трудно даже разобрать, что именно под ним разумеется: в одном месте оно формулируется так, что владение капиталом (der Capitalbesitz) представляет собою воплощенную предшествующую работу, но без приведения ее в действие новою работою; в таком виде капитал совершенно бесплоден. Настоящий же, или работающий, капитал есть предшествующая работа в руках нового рабочего; в таком виде она производит все ценности, не только доход с капитала, но и заработную плату и прибыль предпринимателя [143] . Отсюда можно было бы заключить, что это один и тот же предмет, только при разных экономических условиях, то как покоящийся, то как действующий. Однако на той же странице, в примечании, это различие изображается в ином виде. Здесь капитал как воплощенная предшествующая работа отличается, с одной стороны, от владения капиталом (Capitalbesitz), с другой стороны, от производства посредством капитала (Capitalbetrieb). Последнее однако оставляется в стороне, и автор восстает только против смешения владения капиталом с самым капиталом. Когда капитал, говорит он, принимается в этом "нахальном, злоупотребительном смысле, то юридическая форма становится на место живой действительности".

Далее, однако, оказывается, что различие тут иное, нежели между юридическою формою и живою действительностью. Родбертус отличает капитал как совокупность естественных предметов, необходимых для производства (die naturalen Capitalgegenstande), от особого капитального имущества (Capitalvennogen), или фонда предприятия (Unternehmungsfond), которое требуется для приведения первого в действие при частном владении. Первое есть капитал "в хозяйственно-логическом смысле", второе - только "в хозяйственно-историческом смысле". Первое есть национальный капитал как необходимое условие национального производства; второе же есть частный, или "так называемый", капитал. Когда вследствие неправильного юридического порядка частные капиталисты присваивают себе естественные предметы, составляющие национальный капитал, то они являются только органами целого, и когда они с этого капитала получают доход, то они присваивают себе плоды чужого труда. В доказательство того, что национальный капитал и частный составляют два разных имущества, Родбертус указывает на то, что эти два понятия не совпадают. В состав первого входит лишь ценность материалов и орудий, но никак не заработная плата и не поземельная рента. В состав же второго входят не только орудия и материалы, но также заработная плата, а равно и поземельная рента, насколько она выплачивается вперед арендатором. Принятое господствующею системою включение заработной платы в национальный капитал происходит, по мнению Родбертуса, вследствие смешения платы, которою рабочий живет во время работы и которая может происходить из совершенно другого источника, с тою платою, которую он получает за свою работу уже после ее исполнения, следовательно, когда он сложил уже свое произведение в массу национальных благ. "Из этого, - говорит Родбертус, - можно составить себе понятие, в каких поверхностных воззрениях вращается еще и теперь господствующая система, и именно в этом основном пункте всего своего учения, в теории капитала, и притом с каким неописанным самодовольством". Установление различия между экономическим, или национальным, капиталом и юридическим, или частным, Родбертус называет даже важным открытием [144] .

Несмотря на то что в этой теории трудно даже отыскать смысл, она целиком и без всякой проверки усваивается Вагнером, который вслед за Родбертусом отличает имущество й капитал в экономическом смысле, как запас хозяйственных благ, от имущества и капитала в историко-юридическом смысле, как запас вещей, состоящих в частном владении. Подобно Родбертусу он первое признает национальным имуществом, а в частных капиталистах, владеющих орудиями производства, видит только должностных лиц, которые являются органами целого. Отличие Вагнера от Родбертуса заключается лишь в том, что он к экономическому капиталу причисляет все потребное для поддержания рабочих сил, а потому изъемлет из него только ту часть заработной платы, а равно и жилых домов, которая превосходит эту потребность. А так как этот излишек входит в состав юридического капитала, то очевидно, говорит Вагнер, что последнее понятие шире первого. Понятие о национальном капитале составляет всегда необходимую экономическую категорию; понятие же о частном капитале есть не более как историко-юридическая категория, изменяющаяся по месту и времени. Эту уступку, по уверению Вагнера, необходимо сделать научному социализму [145] .

Читатель, привыкший не довольствоваться одним звуком слов, без сомнения видит, что в этой аргументации нет ничего, кроме полной путаницы понятий. Для всякого ясно, что капитал как имущество имеет две стороны: экономическую и юридическую. Первая представляет собою значение капитала в промышленном производстве, вторая - принадлежность его тому или другому лицу. Если капитал в экономическом смысле принадлежит частному лицу, то это будет частный капитал; если же он принадлежит обществу, то это будет капитал общественный. Одна и та же фабрика будет частным или национальным капиталом, смотря по тому, принадлежит ли она частному лицу или государству. Называть же капитал в экономическом значении национальным, а капитал в юридическом значении частным, это даже не смешение понятий, это просто-напросто бессмыслица. И когда это удивительное изобретение торжественно выдается за важное открытие, уличающее господствующую систему в непонимании самых коренных экономических вопросов, и отсюда выводится, что частные капиталисты как обладатели национального капитала являются должностными лицами общества, то можно только удивляться той степени нелепости, которую терпит современная наука. Рыбак сделал себе удочку или сеть - и через это стал должностным лицом!! Только социалист способен на такого рода умозаключение.

Насчет орудий и материалов никто, впрочем, не сомневается в том, что в чьих бы руках они ни находились, в частных или общественных, они все равно остаются капиталом, в одном и том же экономическом смысле. Из этого уже ясно, что частный и национальный капитал - не два разных имущества, как утверждает Родбертус, а одно и то же имущество, только в разных руках. Но уверяют, что есть части юридического капитала, которые не входят в состав капитала экономического. Такова, по мнению Родбертуса, заработная плата, которая является капиталом только для частного предпринимателя, а не для народного хозяйства, ибо то, что составляет капитал для предпринимателя, то для работника представляет доход. Но почему доход работника является капиталом для предпринимателя? Потому что предприниматель платит за работу прежде, нежели он сам воспользовался ее плодами; а для этого необходимо держать постоянный фонд, который и есть капитал. Для казны это совершенно так же обязательно, как для частных лиц. Родбертус уверяет, что работник получает плату уже после исполнения работ, когда он вложил свое произведение в общую кассу. Но это значит, закрывши глаза, утверждать совершенно противоположное тому, что происходит в действительности и что известно всем. Работник вспахал, посеял и получил за это свою плату; но хозяин, его нанявший, получит обратно свои деньги только тогда, когда собрана будет жатва и продан хлеб. То же самое происходит во всяком другом производстве, в чьих бы оно ни находилось руках, частных или общественных. Иное дело, если бы рабочий мог ждать, пока произведение явится совсем готовым и будет приобретено потребителем; тогда и частный предприниматель не нуждался бы в капитале для заработной платы. Но нередко подобное выжидание даже физически невозможно. Землекоп, который работает полотно под железную дорогу, или каменщик, воздвигающий здание под фабрику, не могут ждать вознаграждения из доходов будущего предприятия. Работа их вошла в ценность стоячего капитала, который возмещается только в течение целого ряда лет. И тут опять совершенно все равно, кто является предпринимателем, частное лицо или государство. При казенной постройке точно так же необходимо включать заработную плату в ценность стоячего капитала железной дороги, как и при частной постройке.